Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 08.12.2020 N 88-17997/2020 Категория: 1) Причинение морального вреда, защита чести, достоинства и деловой репутации; 2) Споры с органами ФСИН России. Требования потерпевшего: 1) О взыскании компенсации морального вреда. Требования заявителя: 2) О признании условий содержания ненадлежащими, обязании совершить действия. Обстоятельства: Истец ссылается на то, что видеонаблюдение производится без его согласия, что нарушает его право на неприкосновенность частной жизни, личную тайну, унижает его достоинство, причиняет нравственные страдания; неоднократные обращения с просьбами убрать видеонаблюдение оставлены без удовлетворения. Решение: 1) Отказано; 2) Отказано.
ВОСЬМОЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 8 декабря 2020 г. N 88-17997/2020
Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе …
рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело N 70RS0001-01-2019-002071-85 (N 2-1652/2019) по иску П. к Министерству финансов Российской Федерации, ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области, Федеральной службе исполнения наказаний о возложении обязанности устранить допущенные нарушения, взыскании компенсации морального вреда
по кассационной жалобе П. на решение Кировского районного суда г. Томска от 1 августа 2019 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 8 июля 2020 г.
Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Ш.И.А., объяснения П., поддержавшего доводы кассационной жалобы, принимавшего участие в судебном заседании по видеоконференц-связи, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции
установила:
П. обратился в суд с иском к Министерству финансов Российской Федерации, ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области, Федеральной службе исполнения наказаний о возложении обязанности устранить допущенные нарушения, взыскании компенсации морального вреда.
В обоснование заявленных требований указал на то, что содержится в разных камерах ПФРСИ при ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области с 15 декабря 2017 г. по настоящее время. С 30 октября 2018 г. в камерах ПФРСИ установлено видеонаблюдение, ведется постоянная запись, информация с камер видеонаблюдения хранится на устройстве систем сбора и обработки информации в специально выделенном помещении. Видеонаблюдение производится без его согласия, что нарушает его право на неприкосновенность частной жизни, личную тайну, унижает его достоинство, причиняет нравственные страдания. Неоднократные обращения с просьбами убрать видеонаблюдение оставлены без удовлетворения.
Считает, что его нахождение в камере, выполнение им повседневных действий не носит противоправного характера, относится к его частной жизни, а потому не требует контроля со стороны государства, сбор и хранение информации о его частной жизни без его согласия запрещены Конституцией Российской Федерации.
Просил признать факт нарушения ответчиками своих прав, обязать устранить допущенные нарушения, взыскать с ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области компенсацию морального вреда в размере 400 000 руб., при недостаточности денежных средств произвести взыскание с Министерства финансов России в лице УФК по Томской области.
Определением Кировского районного суда г. Томска от 3 июля 2019 г. к участию в деле в качестве ответчика привлечена ФСИН России, в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора на стороне ответчика - УФСИН России по Томской области.
Решением Кировского районного суда г. Томска от 1 августа 2019 г. в удовлетворении исковых требований П. отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 8 июля 2020 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.
В поданной в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции кассационной жалобе П. ставится вопрос об отмене решения Кировского районного суда г. Томска от 1 августа 2019 г., апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 8 июля 2020 г.
Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции, руководствуясь статьей 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, сочла возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте рассмотрения дела в кассационном суде общей юрисдикции.
Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции находит жалобу не подлежащей удовлетворению.
Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права (статья 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
По настоящему делу таких нарушений с учетом доводов кассационной жалобы не установлено.
Судом первой инстанции установлено и следует из материалов дела, что П. содержится в разных камерах ПФРСИ при ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области с 15 декабря 2017 г. по 24 января 2019 г. и с 28 февраля 2019 г. по настоящее время.
Согласно справке ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области от 30 июля 2019 г. помещения ПФРСИ ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области оборудованы средствами видеонаблюдения с 30 октября 2018 г., камерные помещения оборудуются видеокамерами в антивандальном исполнении.
4 ноября 2017 г. П. подписан лист ознакомления, в котором ему разъяснены права и обязанности, а также разъяснены положения Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" о том, что для наблюдения за поведением подозреваемых, обвиняемых и осужденных в камерах, в коридорах режимных корпусов, во дворах, мастерских, за территорией режимных и запретных зон может использоваться аудио и видеотехника. Указание истца на несоответствие даты, указанной в данном листе, времени его содержания в учреждении не свидетельствует об обратном, поскольку в судебном заседании П. не отрицал своей подписи в данном листе.
Из материалов дела также следует, что П. впоследствии неоднократно обращался к администрации учреждения с заявлениями, в которых указывал, что наличие видеонаблюдения в камере, где он содержится, нарушает его личные неимущественные права, умаляет достоинство личности.
Согласно ответу врио начальника ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области от 6 декабря 2018 г. N записи камер видеонаблюдения хранятся на устройстве системы сбора и обработки информации в специально выделенном для этого помещении, доступ к видеофайлам имеет ограниченное количество сотрудников администрации, сохранность и конфиденциальность информации обеспечивается Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 152-ФЗ "О персональных данных".
7 марта 2019 г. на обращение П. по вопросу снятия видеонаблюдения ему был дан ответ N согласно которому истцу разъяснены положения статьи 83 Уголовно - исполнительного кодекса Российской Федерации, статьи 34 Федерального закона N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", приказ Минюста России от 14 октября 2005 г. N 189 о праве администрации учреждения использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных.
22 марта 2019 г. указанные положения повторно разъяснены П. в ответе на обращение от 15 марта 2019 г. N
Разрешая спор, суд первой инстанции, установив фактические обстоятельства дела, пришел к выводу об отказе в удовлетворении исковых требований П., поскольку доказательств противоправности действий администрации ФКУ ЛИУ -1 УФСИН России по Томской области истцом не представлено, как и не представлено доказательств нарушения каких-либо личных неимущественных прав истца.
Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции согласился.
Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции оснований не соглашаться с выводами судов первой и апелляционной инстанций не находит.
В силу статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
Постановлением от 2 июля 2019 г. по делу "Г. и другие против Российской Федерации" Европейский суд по правам человека признал, что наличие системы видеонаблюдения в определенных секторах следственных и пенитенциарных учреждений может свидетельствовать о нарушении указанной статьи Конвенции.
Вместе с тем же постановлением ЕСПЧ отмечено, что должно учитываться, ограничивается ли получение информации мониторингом с помощью камер видеонаблюдения или же эта информация записывается и хранится, и если да, то какие применимые гарантии и правила регулируют обстоятельства, при которых такие данные могут быть собраны, продолжительность их хранения, основания для их использования и обстоятельства, при которых они могут быть уничтожены. Европейский Суд напомнил, что государства - участники Конвенции должны также обеспечивать адекватные гарантии эффективной защиты сохраняемых персональных данных от неправомерного использования и злоупотреблений.
Частью 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации определено, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Согласно статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации при причинении лицу морального вреда, то есть физических или нравственных страданий, действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
В соответствии с разъяснением, содержащимся в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина.
В силу статьи 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданин вправе требовать возмещения вреда, причиненного ему в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования.
Статьей 4 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусмотрено, что содержание под стражей осуществляется в соответствии с принципами законности, справедливости, презумпции невиновности, равенства всех граждан перед законом, гуманизма, уважения человеческого достоинства, в соответствии с Конституцией Российской Федерации, принципами и нормами международного права, а также международными договорами Российской Федерации и не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей.
В местах содержания под стражей устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, их изоляцию, а также выполнение задач, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (статья 15 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений").
Обеспечение режима возлагается на администрацию, а также на сотрудников мест содержания под стражей, которые несут установленную законом ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение служебных обязанностей.
Частью первой статьи 34 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусмотрено, что в целях осуществления надзора за подозреваемыми и обвиняемыми может использоваться аудио- и видеотехника.
Согласно пункту 42.6 Инструкции об организации службы по обеспечению надзора за подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными, содержащимися в следственных изоляторах и тюрьмах уголовно-исполнительной системы, утвержденной приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. N 204-дсп, в целях наблюдения за поведением подозреваемых, обвиняемых или осужденных на территории режимной и хозяйственной зоны могут применяться видеокамеры, а также системы доступа, контролирующие порядок и выход из зданий и помещений. Оператор камеры видеонаблюдения принадлежит к штату дежурной смены, подчиняется начальнику дежурной смены. На должность оператора камеры видеонаблюдения назначаются квалифицированные сотрудники из числа младших руководителей, способные, при необходимости, принимать самостоятельные первоначальные решения в случае ухудшения оперативной обстановки. Оператор обязан следить за обстановкой в следственном изоляторе с помощью камеры видеонаблюдения, докладывать начальнику дежурной смены и администрации следственного изолятора обо всех происшествиях и чрезвычайных ситуациях и по поручению начальника дежурной смены вызывать сотрудников следственного изолятора в случае ухудшения оперативной обстановки или возникновения чрезвычайной ситуации (пункт 21).
Нормативный правовой акт прошел государственную регистрацию в Министерстве юстиции Российской Федерации 20 июня 2011 г., регистрационный N.
Имея гриф "для служебного пользования", указанные положения Инструкции повторяют положения статьи 34 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений".
Кроме того, приказом от 4 сентября 2006 г. N (в редакции от 17 июня 2013 г.) Министерство юстиции Российской Федерации утвердило "Наставление по оборудованию инженерно-техническими средствами охраны и надзора объектов уголовно-исполнительной системы". Его положения распространяются, в частности, на следственные изоляторы и помещения, функционирующие в режиме следственных изоляторов, деятельности исправительных колоний, следственных изоляторов. В нем подробно изложены технические стандарты оснащения различных типов пенитенциарных учреждений средствами охраны, наблюдения и контроля, например, системами видеонаблюдения. Данный документ предусматривает, что камеры видеонаблюдения должны были быть установлены во всех камерах соответствующих учреждений таким образом, чтобы обеспечить полный обзор камер без слепых зон, описаны технические требования к системам видеонаблюдения, в том числе касающиеся их функционирования в различных условиях, разрешения, чувствительности, качества изображения и т.п., предусмотрено, что камеры должны были быть способны функционировать и обеспечивать высокое разрешение изображений хорошего качества как в дневное, так и в ночное время, и что системы видеонаблюдения должны сохранять записи, сделанные камерами в течение 30 суток.
Данный документ находится в свободном доступе, в частности, сети Интернет.
Право администрации исправительных учреждений и следственных изоляторов использовать технические средства контроля и надзора является частью механизма, обеспечивающего личную безопасность подозреваемых, обвиняемых, осужденных и персонала соответствующего учреждения, режим содержания подозреваемых и обвиняемых, соблюдение их прав и исполнение ими своих обязанностей (часть первая статьи 15 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"), а потому закрепление указанного права оспариваемыми нормами преследует конституционно значимые цели и не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права истца (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 октября 2010 г. N-О-О).
По прибытии П. в ФКУ ЛИУ-1 он был предупрежден о возможном использовании администрацией учреждения видеонаблюдения; обзор видеокамеры охватывает не все помещение камеры; видеозаписи хранятся в течение 30 суток на устройстве системы сбора и обработки информации в специально отведенном для этого помещении; доступ к видеофайлам имеет ограниченное число сотрудников учреждения; сам архив записей имеет гриф ограниченного распространения; сохранность и конфиденциальность информации обеспечивается.
Отказывая в удовлетворении требований П., руководствуясь приведенными положениями законодательства, ссылаясь также на то, что кабинет министров Совета Европы рассматривает использование камер наблюдения как дополнительный механизм обеспечения безопасности (Рекомендации N Rec (2003) 23, принятые 9 октября 2003 г. на 855 заседании представителей министров), оценив имеющиеся в деле доказательства, суды пришли к выводу о том, что ведение видеонаблюдения не может расцениваться как действие, унижающее человеческое достоинство лиц, содержащихся под стражей, ведется не в целях сбора и использования информации о частной жизни лица, а напротив, такие меры направлены на предотвращение возникновения либо своевременное выявление каких-либо ситуаций, составляющих угрозу как собственно для истца, так и для иных лиц, на своевременное предупреждение возможных преступлений, в том числе, направленных против истца.
Судами установлено, что в нарушение требований статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации истцом не представлено каких-либо относимых и допустимых доказательств совершения сотрудниками ФКУ ЛИУ-1 УФСИН России по Томской области действий, направленных на умышленное унижение его достоинства как личности, а также несения им физических и нравственных страданий, в том числе, в связи с ведением в камере видеонаблюдения, использования кем-либо записей видеонаблюдения во вред истцу.
Как правильно отметил суд апелляционной инстанции, довод жалобы о том, что суд необоснованно применил положения статьи 82 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации не может быть принят во внимание, поскольку указанный довод на правильность выводов суда об отсутствии оснований для удовлетворения иска не влияет.
С учетом изложенного, судебная коллегия соглашается с выводами судов, что осуществление видеонаблюдения не нарушает прав П., не унижает его человеческое достоинство и не запрещено на законодательном уровне, является допустимым и оправданным в целях осуществления контроля и безопасности, поэтому не может рассматриваться как несоразмерно ограничивающее права заявителя, в то время как доказательств, свидетельствующих о нарушении сотрудниками учреждения должностных обязанностей или превышение ими полномочий при осуществлении видеонаблюдения, несения истцом физических и нравственных страданий в результате такого наблюдения истцом не представлено и судом в ходе судебного разбирательства не установлено.
Выводы судов соответствуют положениям норм материального права, регулирующим спорные правоотношения сторон, сделаны на основании совокупности проанализированных судом доказательств и при правильном установлении обстоятельств, имеющих значение по делу.
Доводы кассационной жалобы, в том числе о том, что судом учтены индивидуальные особенности истца и иные заслуживающие внимание обстоятельства, а именно, содержание лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления (мужчин), в замкнутом пространстве, исключающем свободное передвижение и выбор лиц, присутствующих в одном помещении и другие повторяют доводы апелляционной жалобы, были предметом правовой оценки суда апелляционной инстанции.
Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда считает, что доводы кассационной жалобы не влекут отмену по существу правильных судебных постановлений, поскольку выражают несогласие с выводами судов первой и апелляционной инстанций, направлены на переоценку собранных по делу доказательств и установленных обстоятельств, что в силу статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является недопустимым в суде кассационной инстанции.
Положения статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, находясь в системной связи с другими положениями главы 41 данного Кодекса, регламентирующими производство в суде кассационной инстанции, предоставляют суду кассационной инстанции при проверке судебных постановлений право оценивать лишь правильность применения нижестоящими судами норм материального и процессуального права и не позволяют ему непосредственно исследовать доказательства и устанавливать фактические обстоятельства дела, подменяя тем самым суды первой и второй инстанций, которые самостоятельно исследуют и оценивают доказательства, устанавливают фактические обстоятельства дела на основе принципов состязательности, равноправия сторон и непосредственности судебного разбирательства.
Определение же наличия (или отсутствия) оснований для пересмотра вынесенных по конкретному делу судебных постановлений осуществляется соответствующим судом кассационной инстанции, который должен установить, являются ли обстоятельства, приведенные в кассационной жалобе в качестве оснований для изменения или отмены судебных постановлений, достаточными для отступления от принципа правовой определенности и стабильности вступивших в законную силу судебных актов, а их отмена (изменение) и ее правовые последствия - соразмерными допущенным нарушениям норм материального и (или) процессуального права.
Поскольку доводы кассационной жалобы не свидетельствуют о допущенных судами нарушениях норм материального и процессуального права, повлиявших на исход дела, оснований для отмены обжалуемых судебных актов не имеется.
Руководствуясь статьями 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции
определила:
решение Кировского районного суда г. Томска от 1 августа 2019 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Томского областного суда от 8 июля 2020 г. оставить без изменения, кассационную жалобу П. - без удовлетворения.
Вернуться назад