В данной статье рассматриваются проблемы вступления адвоката в уголовное дело в ходе предварительного расследования, подчеркивается необходимость обеспечения должными лицами органов предварительного расследования своевременного вступления адвоката в уголовное дело, обосновывается немаловажная роль участия адвоката в законности и правомерности совершаемых в отношении подзащитного следственных и иных процессуальных действий, исследуется вопрос о необходимости участия адвоката с момента фактического задержания лица, подвергнутого уголовному преследованию.
Обеспечение своевременного вступления адвоката в процесс производства по уголовному делу в ходе предварительного расследования способно оказать существенное влияние на эффективность осуществляемой им защиты, поскольку предоставляет последнему возможность не только влиять законными средствами и способами на надлежащее исполнение прав и обязанностей своего подзащитного, но и производить оценку законности и правомерности совершаемых в отношении подзащитного следственных и иных процессуальных действий. Кроме того, своевременное обеспечение участия защитника в производстве по уголовному делу играет важную роль в судьбе подзащитного, поскольку, как верно отметила А.А. Лобанова, "своевременное выявление оправдывающих подозреваемого или смягчающих его наказание обстоятельств позволит исключить необоснованное предъявление подозреваемому обвинения" <1>, что, в свою очередь, способно существенно повлиять на ход и развитие самой стадии предварительного расследования.
Проведенный анализ действующего уголовно-процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что вступление защитника в уголовное дело находится в неразрывной связи с наступлением определенного законодателем в ч. 3 ст. 49 УПК РФ момента, в соответствии с которым адвокат наделяется правом принять участие в процессе его производства в качестве защитника, используя необходимый для оказания квалифицированной защиты комплекс прав, предусмотренный ст. 53 УПК РФ. Установленный законом перечень моментов, позволяющих защитнику начать участие в уголовном деле, является исчерпывающим и связан с наступлением тех юридических фактов, при которых права лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, становятся ограниченными со стороны должностных лиц органов предварительного расследования, в частности, в случае вынесения следователем (дознавателем) постановления о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица либо принятия решения о привлечении лица в качестве обвиняемого, а также осуществления ряда иных мер процессуального принуждения и процессуальных действий, существенно затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления. Однако сложившаяся парадигма, характеризующая деятельность адвоката в момент вступления его в уголовное дело в ходе предварительного расследования, не отвечает требованиям современных практических реалий, что свидетельствует о необходимости разработки теоретических и практических рекомендаций, способствующих формированию не только единого понимания о механизме вступления защитника в производство по уголовному делу, но и целостного представления о той деятельности, которую должен осуществлять адвокат с момента начала своего участия в уголовном деле на стадии предварительного расследования. Кроме того, сложившаяся современная правоприменительная практика свидетельствует о случаях неоднозначного трактования и применения нормативно-правовых положений, определяющих момент вступления защитника в уголовное дело, в целях принятия последним необходимых мер по оказанию квалифицированной защиты лицу, в отношении которого начато уголовное преследование, со стороны должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование.
Актуальность проблемы подтверждают результаты опроса, проведенного среди практикующихся адвокатов, в котором 100% респондентов выразили глубокую уверенность в том, что первоначальные процессуальные действия, совершаемые должностными лицами органов предварительного расследования в отношении лица, подвергнутого уголовному преследованию, производятся с нарушением требований законодательства, выражающимся прежде всего в отсутствии надлежащего разъяснения принадлежащих лицу прав и обязанностей, в том числе права на квалифицированную юридическую помощь независимо от его формально определенного процессуального статуса. Кроме того, 80% из числа опрошенных адвокатов, участвовавших в качестве защитников в ходе предварительного расследования, пояснили, что не предпринимали каких-либо мер по обжалованию в порядке ст. 125 УПК РФ решений, а равно действий (бездействия) должностных лиц органов предварительного расследования, принятых с нарушением требований законодательства или иным образом повлекших нарушение прав подзащитного.
Современная судебная практика также свидетельствует о допускаемых со стороны должностных лиц органов предварительного расследования грубых нарушениях права на защиту лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления, выражающихся в несвоевременном предоставлении защитника лицу, доставленному в следственный орган в целях установления обстоятельств, подтверждающих (исключающих) его причастность к совершенному преступлению. Так, 27 июня 2019 г. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ рассматривалась апелляционная жалоба, в которой осужденная Руппель К.С., выражая несогласие с приговором, просила его изменить, смягчить назначенное ей наказание, в обоснование ссылаясь на то, что в ходе предварительного расследования дела было нарушено ее право на защиту, а именно: с момента фактического задержания ей не предоставили возможность пригласить защитника; при составлении протокола задержания и допросе ее в качестве подозреваемой адвокат не присутствовал, поданные ею на этот счет жалобы были необоснованно отклонены; в результате нарушения права на защиту была избрана неправильная позиция по делу, что повлекло изменение ею в дальнейшем своей позиции и негативную оценку указанному обстоятельству со стороны суда <2>. Кроме того, большую настороженность по этому поводу вызывают результаты проведенного в рамках диссертационного исследования анкетирования из числа адвокатов, участвующих в качестве защитников, в ходе предварительного расследования, а также должностных лиц органов предварительного следствия и дознания, которые позволяют сделать вывод о том, что момент фактического задержания лица и момент составления следователем процессуального документа в виде протокола задержания в порядке ст. 91 УПК РФ различен и не совпадает во временном пространстве, о чем свидетельствуют мнения 98% респондентов из числа адвокатов и мнения 96% опрошенных респондентов из числа должностных лиц органов предварительного следствия и дознания. Кроме того, 70% из опрошенных адвокатов пояснили, что обнаруженные несоответствия во времени фактического и процессуального задержания лица, подвергнутого уголовному преследованию, не явились поводом для обращения в суд с целью обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ.
В доктрине юридической науки на эту проблему указывал В.Ю. Мельников, который в своей монографии писал, что "между физическим и юридическим задержанием может произойти временной интервал, измеряемый часами, который в настоящее время представляет собой абсолютно "правовую пустоту" <3>. Такое различие между фактическим и процессуальным задержанием в практических реалиях обусловлено прежде всего и тем, что физическое задержание лица по подозрению в совершении преступления производится, как правило, сотрудниками оперативных и иных служб правоохранительных органов, которые в последующем производят доставление указанных лиц в орган предварительного расследования. Кроме того, ряд ученых не остается в стороне от существующей проблемы и полагает, что "привлечение в обязательном порядке задержанному защитника с момента фактического задержания наиболее полно обеспечит соблюдение основных прав и свобод задержанного, законности процедуры задержания и тем самым снизит риски получения доказательств, которые впоследствии будут признаны недопустимыми, что влияет на качество правосудия" <4>. Такая позиция в полной мере подтверждает тот факт, что существующий порядок, регулирующий участие адвоката с начала момента фактического задержания лица, в большей степени зависит от волеизъявления последнего обратиться за квалифицированной правовой помощью к адвокату, однако не обязывает в случае отсутствия желания, возможности или иных причин обеспечивать участие адвоката с начала момента фактического удерживания представителями органов исполнительной власти.
Таким образом, представленные выше суждения позволяют сформулировать следующий алгоритм действий, который необходимо совершать адвокатам, вступая в защиту лица, подвергнутого уголовному преследованию, в рамках возбужденного уголовного дела или материала предварительной проверки: 1) в каждом случае вступления в защиту требовать от должностных лиц органов предварительного расследования или иных сотрудников правоохранительных органов, подвергнувших лицо фактическому задержанию, проведения с ним первой встречи наедине и в условиях, отвечающих конфиденциальности; 2) в ходе первой встречи выяснить у подзащитного обстоятельства, при которых было фактически задержано лицо, в частности, о времени, месте, основаниях задержания, применении физической силы или специальных средств (наручников) со стороны представителей органов исполнительной власти, а также оказывалось ли сопротивление самим лицом сотрудникам правоохранительных органов при осуществлении задержания; 3) выяснить, известно ли подзащитному время фактического доставления в орган дознания (следственный орган), если время фактического доставления установить невозможно, то попросить лицо, подвергнутое уголовному преследованию, произвести приблизительную оценку прошедшего времени с момента его фактического задержания; 4) были ли разъяснены сотрудниками правоохранительных органов, производившими фактическое задержание лица, подвергнутого уголовному преследованию, его права и обязанности, в частности право на получение квалифицированной юридической помощи; 5) установить, какие следственные или иные процессуальные действия производились с лицом, подвергнутым уголовному преследованию с момента его фактического задержания, в частности, оказывалось ли на последнего в момент их проведения физическое или психическое воздействие с целью получения определенных показаний; 6) выяснить как у самого лица, так и у должностных лиц органов предварительного расследования (иных сотрудников правоохранительных органов, подвергших лицо фактическому задержанию) сведения, характеризующие личность доверителя, в частности, об имеющихся ранее судимостях, сведения в том числе о непогашенных судимостях, наличии малолетних (несовершеннолетних) детей, трудоустройства и иных смягчающих или отягчающих обстоятельствах с целью установления полных данных о личности, защиту которой предстоит осуществлять; 7) установить отношение самого лица о его причастности к совершенному преступлению, предъявленному обвинению и иным процессуальным мерам, ограничивающим его права; 8) установить, было ли обеспечено право со стороны должностных лиц органов исполнительной власти на осуществление телефонного звонка близким родственникам или иным лицам с целью уведомления о задержании, в случае его отсутствия принять меры по их уведомлению; 9) установить, необходимо ли участие переводчика, если да, то требовать его назначения со стороны лиц, осуществляющих производство предварительного расследования; 10) в каждом случае установления нарушений прав подзащитного или иных нарушений законодательства, повлекших получение со стороны должностных лиц органов предварительного расследования доказательств, не отвечающих установленных законом требованиям, обращаться в судебные органы с целью обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ; 11) выяснить у должностных лиц органов предварительного расследования, а также лиц, осуществивших фактическое задержание, обстоятельства задержания, в том числе на основании которых было принято решение о его проведении, а также насчет предоставления тех процессуальных документов, которые были получены от лица в условиях отсутствия адвоката, в частности объяснения, протоколы допросов и иных следственных (процессуальных) действий; 12) устанавливать иные сведения, которые могут иметь значение для уголовного дела или принятия решения в порядке ст. 144 УПК РФ.
Таким образом, предложенные выше рекомендации аргументируют необходимость обеспечения участия адвоката с момента фактического задержания лица, подвергнувшегося уголовному преследованию, в связи с тем что права лица последнего становятся существенно ограниченными с момента фактического удержания лица со стороны представителей властных структур.
Предложенный алгоритм действий позволит адвокатам всесторонне и полно осуществлять возложенные на адвокатуру задачи по осуществлению квалифицированной юридической помощи, в том числе по обеспечению эффективной защиты лиц, подвергнутых уголовному преследованию, в условиях надлежащего исполнения и соблюдения прав и обязанностей последних как в ходе осуществления предварительной проверки, так и производства предварительного расследования. Кроме того, на основании представленных выше суждений полагаем, что ст. 49 УПК РФ представляется целесообразным дополнить п. 7 ч. 3 и изложить его в следующей редакции: 7) с момента доставления лица, подвергнутого уголовному преследованию, в орган дознания, следователю или дознавателю, при условии, если указанное лицо не возражает против такого участия.
Предложенные изменения позволят исключить, во-первых, факт привлечения к уголовной ответственности лиц, незаконно или необоснованно привлекаемых к уголовной ответственности, во-вторых, оказание какого-либо давления со стороны сотрудников правоохранительных структур и органов предварительного расследования, в-третьих, исключат случаи необоснованно длительного удержания должностными лицами органов предварительного расследования.
--------------------------------
<1> Лобанова А.А. Адвокат как сторона защиты в состязательном досудебном производстве по уголовному делу: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2003.
<2> Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2019 г. по делу N 2-55/2018 // СПС "КонсультантПлюс".
<3> Мельников В.Ю. Меры принуждения в уголовном процессе России: монография. М.: Юрлитинформ, 2011. С. 24.
<4> Журба О.Л., Раднева Е.Г. Отдельные проблемы реализации права на защиту на современном этапе развития уголовного судопроизводства // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Юридические науки. 2019. N 4. С. 230; Рагулин А.В. Право адвоката защитника на допуск к участию в уголовном деле с момента фактического задержания // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2012. N S. С. 128.
Литература
1. Журба О.Л. Отдельные проблемы реализации права на защиту на современном этапе развития уголовного судопроизводства / О.Л. Журба, Е.Г. Раднева // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Юридические науки. 2019. N 4. С. 228 - 234.
2. Лобанова А.А. Адвокат как сторона защиты в состязательном досудебном производстве по уголовному делу: диссертация ... кандидата юридических наук / А.А. Лобанова. Санкт-Петербург, 2003. 162 с.
3. Мельников В.Ю. Меры принуждения в уголовном процессе России: монография / В.Ю. Мельников. Москва: Юрлитинформ, 2011. 256 с.
4. Рагулин А.В. Право адвоката защитника на допуск к участию в уголовном деле с момента фактического задержания / А.В. Рагулин // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2012. N S. С. 120 - 128.
Вступление защитника в уголовное дело в ходе предварительного расследования. Хвенько Татьяна Ивановна, аспирант 2 курса кафедры адвокатуры Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
"Адвокатская практика", 2021, N 1
Источник: http://www.consultant.ru/
Вернуться назад