Комментарий к статье 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (Руководитель следственного органа).
К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
(Постатейный)
РАЗДЕЛ II. УЧАСТНИКИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
ГЛАВА 6. УЧАСТНИКИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА СО СТОРОНЫ ОБВИНЕНИЯ
КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ 39 УПК РФ. РУКОВОДИТЕЛЬ СЛЕДСТВЕННОГО ОРГАНА
1. Согласно определению, содержащемуся в пункте 38.1 статьи 5 УПК, руководитель следственного органа - должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель. Вышеприведенная формулировка страдает существенным изъяном, который заключается в том, что в ней понятия "орган" и "подразделение" отождествляются. Между тем орган (в нашем контексте) - это самостоятельное звено системы следственного ведомства, под юрисдикцией которого находятся строго определенная территория, участок железнодорожного, водного или воздушного пути либо особо охраняемый объект, а подразделение - структурная часть такого звена, относительно обособленная внутри органа по функциональному или какому-либо другому признаку. Именно этот изъян и предопределил такое положение, при котором процессуальный контроль в следственных органах осуществляется состоящим друг с другом в отношениях власти и подчинения многочисленным начальством, возглавляющим следственные подразделения, то есть управления, отделы, отделения и группы, которые входят в структуру следственных органов, вследствие чего он (контроль) уподоблен управлению мотострелковой бригадой, что совершенно чуждо природе юстиции, где понятиям "начальник" и "управление" вообще нет места.
2. Содержащееся в части пятой комментируемой статьи положение, согласно которому председатель Следственного комитета РФ и высшие руководители ведомственных следственных аппаратов устанавливают объем процессуальных полномочий руководителей подчиненных им следственных органов, входит в очевидное противоречие с базовым принципом уголовно-процессуального права (часть первая статьи 1 УПК), согласно которому "порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации" (см. наш комментарий к данной норме). Объем процессуальных полномочий участников уголовно-процессуальной деятельности, иначе говоря, их процессуальное положение - наиважнейшая составляющая такого порядка. Этот объем может быть установлен только УПК. Руководители следственных органов, чье процессуальное положение однозначно, без вариантов определено УПК, могут различаться только законной подследственностью (статья 151 УПК). Участников уголовного судопроизводства, однозначно поименованных в законе (прокурор, следователь, дознаватель, эксперт, свидетель и др.), с различным процессуальным положением не может быть по определению, ранжировать их по этому признаку не вправе никто.
С позиции теории уголовно-процессуального права ведомственное нормотворчество, противоречащее вышесказанному, столь же сомнительно в своей правомерности, как если бы по усмотрению, например, Председателя Верховного Суда РФ председательствующие в судебном заседании федеральные судьи были наделены различными процессуальными правами в зависимости от их места в вертикали судебной системы (районный судья, областной судья и т.д.), а государственные обвинители в суде по приказу Генерального прокурора РФ были бы рассортированы по своему процессуальному положению в зависимости от классного чина. Объем прав и обязанностей (процессуальное положение) участников уголовного судопроизводства, в том числе участников предварительного следствия, - один из краеугольных камней, на которых построен фундамент правосудия по уголовным делам. Представляется, что ведомственной властью, подзаконными нормативными актами этот объем изменен быть не может ни в ту, ни в другую сторону.
3. Закрепленная в пункте 2.1 части первой комментируемой статьи норма, которой УПК дополнен в самом конце 2010 г., в свете теоретической сущности уголовно-процессуальных юстиционных правоотношений представляется лишенной самостоятельного юридического смысла. Приняв на законном основании уголовное дело к своему производству, следователь любого ведомства принимает всю полноту процессуальных прав, обязанностей и ответственности, в том числе и в той части, которая предопределена решениями его предшественников-следователей. Находя то или иное процессуальное решение, которое действует по данному уголовному делу до сих пор, незаконным и (или) необоснованным, следователь вправе и обязан лично принять решение о его отмене, не считаясь ни с рангом, ни с ведомственной принадлежностью "чужого" следователя - автора соответствующего процессуального решения, включив в этих целях соответствующую установленную УПК процедуру, например: отменить меру процессуального принуждения; изменить обвинение, предъявив новое и тем самым отменив прежнее, или вообще прекратить уголовное преследование, в том числе и с полной реабилитацией; удовлетворить ходатайство стороны защиты о назначении экспертизы или производстве других следственных действий, дезавуируя существующее в деле прежнее следственное постановление об отказе в удовлетворении данного ходатайства, и т.д. и т.п. А в том случае, когда у данного следователя строго по закону недостаточно собственной власти, он должен поставить вопрос об отмене постановления своего предшественника властью "своего" начальника следственного органа, "своего" прокурора (прокурора, осуществляющего надзор за расследованием данного уголовного дела) или "своего" суда, к подсудности которого относятся данные правоотношения.
4. Как явствует из содержания комментируемой статьи, процессуальные полномочия руководителя следственного органа огромны, всеобъемлющи. В таком объеме они сформировались в результате реформы российской прокуратуры на основе вышеупомянутого Федерального закона от 2007 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" (см. комментарий к статье 37 УПК) и включают широчайшие возможности личного участия руководителя следственного органа в производстве предварительного следствия, руководстве по уголовным делам, находящимся в производстве подчиненных следователей, а также надзоре за исполнением федерального законодательства в досудебном производстве. Полновластная в уголовно-процессуальном смысле фигура руководителя ведомственного следственного подразделения - явление чисто российское, в классическую теорию уголовно-процессуальных отношений в демократическом правовом государстве она вписывается плохо. Получается, что надзор за уголовным судопроизводством, т.е. деятельностью, по своей генетической природе юстиционной, осуществляет должностное лицо, принадлежащее исполнительной власти, чиновник, который состоит на той же внесудебной военизированной государственной службе, что и поднадзорный, одет в тот же мундир и связан с поднадзорным отношениями офицерской власти и подчинения, получает свое денежное содержание в одной и той же кассе и личное дело которого находится в одном и том же отделе кадров. Один из таких руководителей - чиновник самостоятельного ведомства полувоенной юстиции, другой - контрразведчик, третий - в звании офицера юстиции, но при сыскном ведомстве (МВД). Возрождение подлинно юстиционной государственной службы независимого следствия, погибшей в исторических катаклизмах XX века, - все еще дело будущего, причем неблизкого, потому что чудовищное напряжение, которое испытывают наши следователи в современных условиях, действительно пока по плечу лишь мощной военизированной машине.
Вернуться назад